В официальном обращении ефимки находились всего четыре года и расходовались только для содержания войск за бывшей до 1654 г. государственной границей (на Украине и в Белоруссии). Обернувшийся «ефимком с признаком» глоккенталер Брауншвейгского герцога Августа Младшего выставлен на продажу на 39-м коллекционном аукционе.

Свое название (нем. Glockentaler - колокольный талер) монета получила по изображению на оборотной стороне колокола, подвешенного к перекладине (лицевую сторону украсил  поясной портрет герцога Августа). Круговая легенда оборотной стороны содержит девиз «ALLES MIT BEDACHT» (нем. - «Все обдумав») и дату — 1648. Эти талеры чеканились в Целлерфельде в память об освобождении крепости Вольфенбюттель от осады императорскими войсками (13 ноября 1643) во время Тридцатилетней войны (1618 — 1648).

Талеры-ефимки почти столетие воспринимались на Руси исключительно как сырье для выделки собственных проволочных копеек. Популярные за южной и западной границами государства, талеры оставались для широких масс русского населения неведомыми, поскольку русские (и только русские) купцы без промедления сдавали их на Монетный двор для перечеканки. Но в 1655 году по случаю войны накопленные за семь лет талеры без переплавки получили по паре надчеканок, став русскими монетами достоинством в 64 копейки.
Примерно за 10 лет до этого, около 1645 г. была прекращена ранее обязательная специальная очистительная плавка талеров, уменьшавшая вес идущего в передел металла (в плавке терялась с медью и часть серебра). Копейки  получили «ефимочную» чистоту, а выход их на один ефимок достиг 64 копеек.
Русская копейка была знакома населению торговых городов Украины и Белоруссии,  но маленькая «чешуйка» терялась там среди различных номиналов развитого денежного обращения западноевропейского типа, опиравшегося на талер с его фракциями. Кроме того, скачкообразное увеличение  выделки проволочных копеек для содержания армии неизбежно столкнулось бы с огромными техническими и организационными сложностями.
Но прежде всего следовало накопить запас серебра. В 1649 году архангельским таможенникам было велено закупать талеры только для казны, причем купцов принуждали покупать ефимки за собственные деньги – с последующей сдачей и расчетом в Москве.

Фразеологизм «Колумбово яйцо» (смысл в том, что поставить яйцо вертикально можно лишь разбив его) обычно употребляют, когда хотят сказать, что из сложной ситуации был найден неожиданно простой — хотя и не бесспорный — выход. Вот таким колумбовым яйцом стало решение чеканить медную копейку, по виду, весу и объявленной ценности приравненную к копейке серебряной. Действительно, как еще поддержать внутреннее денежное обращение, одновременно аккумулируя все серебро в казне? Внутренний русский рынок безропотно принял медную копейку, первые два года не видя разницы между нею и серебром, пока инфляция не дала себя знать, вытеснив из обращения не пополняемый более запас серебряных копеек.
Достаточно быстро выяснилось, что идея перечеканить талеры в рубли «молотовыми снарядами» технически неосуществима: возобновлять варварски разбиваемые при такой «технологии» штемпели было некому, сами механизмы постоянно разрушались, поэтому единственным выходом стала надчеканка европейской монеты обычным круглым копеечным штемпелем, а также прямоугольным штемпелем с датой (один из наиболее ранних случаев употребления на Руси арабских цифр). 
Обращение русского ефимка как монеты закончилось в 1659 году, хотя с точки зрения внутреннего обращения никаких претензий к нему быть не могло: приравненный к 64 серебряным копейкам, он строго соответствовал им по весу и пробе. Однако, как пишет И.Г.Спасский, «ефимок "конфузился" бы при расчете с иностранцем. Еще горше это противоречие сказывалось на Украине при одновременных выплатах жалованья стрельцам за 64 копейки ефимками и при весьма перспективной закупке там талеров - по 50 копеек. Уж лучше было поставить крест на ефимках и поскорее выкупить их для монетного дела».