Медаль, прославляющая энергичные действия екатерининского фаворита Григория Орлова, подавившего «чумной бунт» в Москве, стала одним из лотов сентябрьского аукциона «Конрос».

К середине XVIII столетия у России уже был опыт эффективного противодействия массовым инфекциям. При известии о вспышке болезни на границах выставлялись карантинные заставы, где проезжающих задерживали на шесть недель, их вещи окуривались дымом можжевельника или полыни, письма переписывались, металлические деньги обмывались уксусом и т.д. Однако масштабные военные действия русской армии в Молдавии в 1770 году привели к тому, что, по словам современников, «мор распространялся как пламя, гонимое ветром».

В августе 1770 года чума достигла Брянска, а вскоре «черная смерть» появилась в Москве. Жизнь города была парализована, на пике эпидемии в день умирало до тысячи человек. Некому было убирать трупы, мертвецами были завалены дома и улицы. Московские власти вынуждены были прибегнуть к помощи колодников, осужденных на каторгу. Они «занимались только выволакиванием крючьями из домов зачумелых и погибших от заразы, вываживанием их за город и зарыванием в большие ямы». Колодники в дегтярных робах с дырами для глаз и рта разъезжали по улицам, входили в дома, железными крюками волокли мертвых в телеги-фуры, свозили их на кладбище и зарывали в общих могилах без отпевания и церковных обрядов.

Московский генерал-губернатор П. С. Салтыков, отчаявшись справиться с эпидемией, удалился в свое родовое имение Марфино, за ним уехали обер-полицмейстер И. И. Юшков и другие градоначальники. Город остался без власти, мор и мародерство довели москвичей до отчаяния. Нужна была искра, чтобы произошел взрыв.

По городу поползли слухи, что у Варварских ворот появилась чудотворная икона Боголюбской богоматери, которая дает исцеление от страшной болезни. Большие толпы людей у Варварских ворот способствовали распространению инфекции. Московский архиепископ Амвросий дал распоряжение убрать икону и закрыть ее в одной из церквей. Этот слух (конечно, в искаженном виде) быстро разлетелся по городу. Огромная толпа собралась между Ильинскими и Варварскими воротами, кто-то крикнул, что Амвросий украл чудотворную икону. Разъяренная толпа бросилась в Чудов монастырь, где находилась духовная консистория. Требовали Амвросия, который успел скрыться в Донском монастыре. Не найдя его, толпа бросилась громить богатые дома, карантины, чумные больницы. На другой день, ворвавшись в Донской монастырь, бунтовщики растерзали скрывавшегося в нем архиепископа Амвросия, погромы охватили весь город.

После трагической гибели архиепископа Амвросия в Петербурге всерьез обеспокоились. Москва вымирала: число жертв превысило 100 тысяч – почти половина тогдашнего населения города. 21 сентября 1771 года, «видя прежалостное состояние Москвы, и что великое число народа мрет от прилипчивых болезней», Екатерина II манифестом объявила о посылке в Москву «персоны, от нас поверенной, графа Григория Орлова, избранного по довольно известной его ревности, усердию и верности к нам и Отечеству». Орлову давалась «полная мочь»: ему должны были повиноваться все учреждения «чтоб прекратить, колико смертных сил достанет, погибель рода человеческого».

Есть свидетельства о том, что Орлов сам вызвался утихомирить Москву, справедливо считая, что «лучшее лекарство от панического страха есть вид человека бесстрашного». «Я согласилась, - писала Екатерина, - на такой прекрасный и усердный его поступок, хотя это мне и очень больно ввиду опасности, которой он подвергается».

Орлов прибыл в Москву 26 сентября 1771 года с большим штатом лекарей и в сопровождении четырех полков лейб-гвардии. Москву разбили на санитарные участки, за каждым из которых был закреплен врач. Открывались дополнительные больницы и карантины, особое внимание уделялось борьбе с мародерством и грабежами. За хищение имущества из покинутых домов была установлена смертная казнь на месте, жестко контролировался ввоз и вывоз товаров. По окраинам Москвы устраивались карантины со специальными чумными больницами. Дома, где регистрировались случаи заболевания чумой, заколачивали досками, на их воротах рисовали красные кресты. Под страхом вечной каторги запрещалось скрывать умерших.

Решительные меры принесли плоды, и вскоре эпидемия прекратилась. Вернувшегося 5 декабря в Петербург Орлова чествовали, как военного триумфатора: в Царском Селе, по дороге в Гатчину были воздвигнуты мраморные триумфальные ворота, на фасаде которых помещена надпись: «Орловым от беды избавлена Москва», — строка из стихотворного послания Григорию Орлову поэта В. Майкова.

В память о подвиге фаворита Екатерина II повелела выбить медаль. На ее лицевой стороне (штемпель работы Георга Кристофа Вехтера) изображен сам Орлов в окружении надписи: ГРАФ ГРИГОРИЙ ГРИГОРИЕВИЧ ОРЛОВ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ КНЯЗЬ. Надписи на оборотной стороне медали (штемпель работы Иоганна Георга Вехтера) гласят: РОССИЯ ТАКОВЫХ СЫНОВ В СЕБЕ ИМЕЕТ и ЗА ИЗБАВЛЕНИИ МОСКВЫ ОТ ЯЗВЫ В 1771 ГОДУ.

На 45-м коллекционном аукционе «Конрос» медаль была продана за 39 000 рублей.