Статьи по нумизматике

Исключительная важность событий Северной войны для истории Российского государства ознаменовалась среди прочего и значительным количеством памятных медалей, появлявшихся и по заказам российского руководства, и по инициативе европейских правителей. В частности, выдающаяся по своим последствиям победа русских войск под Полтавой отмечена восемью современными ей медалями, из которых только две выполнены в России.

Однако блистательная Полтавская виктория, навсегда изменившая расстановку сил на европейской политической карте, не грянула как гром среди ясного неба. Для нее имелись предпосылки, грозные предвестники бесславного будущего, вскоре ставшего для  воинственных скандинавов удручающей реальностью — победа при Лесной («Левенгауптская баталия», как назвали ее современники), а также достаточно масштабная  попытка шведов овладеть Санкт-Петербургом, имевшая место в ходе летней кампании 1708 года и закончившаяся позорным бегством корпуса генерала Любекера.

Победу при Лесной, лишившую Карла XII жизненно важных для него подкреплений, боеприпасов и продовольствия (захваченный русскими обоз составил более 7 000 повозок), воодушевленный Петр называл «матерью Полтавской баталии». По собственным его словам «сия у нас победа может первая назваться, понеже над регулярным войском никогда такой не бывало, к тому же еще гораздо меньшим числом будучи пред неприятелем, и поистине оная виною всех благополучных последований России, понеже тут первая проба солдатская была, и людей конечно ободрила, и мать Полтавской баталии как ободрением людей, так и временем, ибо по девятимесячном времени оное младенца щастие принесла, егда совершенного ради любопытства кто желает исчислять от 28 сентября 1708 до 27 июня 1709 года».

Участникам «Левенгауптской баталии» было роздано в общей сложности 1140 наградных знаков, предназначавшихся для ношения на мундире: золотых медалей, часть которых была вставлена в оправу из драгоценных камней, и наградных портретов - миниатюр Петра I, писанных на эмали и также богато украшенных драгоценными камнями. Штемпели для лицевой и оборотной сторон медалей были выполнены работавшими на Кадашевском монетном дворе медальерами Соломоном Гуэном и Готфридом Гауптом.

Были отмечены медалью и в высшей степени успешные действия графа Федора Матвеевича Апраксина, предотвратившие захват шведами Петербурга и вынудившие их с большими потерями ретироваться на подошедших кораблях шведской флотилии. За успешную охрану Петербурга Петр, только что одержавший победу над шведами под Лесной, повелел выбить особую медаль с изображением на одной стороне портрета Федора Матвеевича и надписью: «Царского Величества адмирал Ф. М. Апраксин», а на другой - изображение флота, построившегося в линию, с надписью: «Храня сие не спит; лучше смерть, а не неверность».

Каталог М. Дьякова, № 26.1. Лицевая сторона - С. Гуэн, оборотная - Г. Гаупт

На заднем плане оборотной стороны медали можно наблюдать картину конного сражения, что передает реальные исторические подробности происходивших событий. Вот как описывал бегство Любекера вице-адмирал К. Крюйс в письме к А. Д. Меншикову от 20 октября 1708 года: «Собрав войско, Апраксин неприятеля сего месяца в 16-й день октября в транжементе (то есть в боевом порядке — А. В.) атаковал и положил всех в труп опричь 30 офицеров. Неприятельская багажия (военный обоз — А. В.) вся разорена, 6000 или 7000 рейтарских, також и которые были под богажиею, лошадей по приходе наших пострелял и поколол».

Вообще, весь ход летней кампании 1708 года с самого начала складывался для шведов крайне неудачно. Вот что пишет в своей книге «Русский флот и внешняя политика Петра I» историк Е. В. Тарле: «Карл приказал дать серьезнейшую острастку русским в 1708 году. Шведы решили напасть на отвоеванные русскими территории с двух сторон: с Юго-Запада - из Эстляндии и с Северо-Запада - из Финляндии. Первым двинулся из Эстляндии отряд генерала Штромберга, но его два полка потерпели от Апраксина тяжкое поражение.

И тогда-то была совершена попытка нанести очень серьезный удар на устье Невы из Финляндии и со стороны моря. Из Финляндии шел генерал Любекер, в распоряжении которого было около 13 тысяч человек; со стороны моря наступал флот в числе 22 шведских судов. 8 августа войска Любекера, перейдя реку Сестру, подошли к Неве выше Тосны. Одновременно на виду у Кроншлота показались 22 шведских корабля. 29 августа Любекер, после очень оживленной артиллерийской перестрелки, продолжавшейся почти три часа, переправился через Неву и пошел искать запасы, собранные в Ингерманландии. Около двух с половиной недель продолжались эти тщетные поиски: русские уничтожили все запасы (кроме тех, которые забрали в Петербург). У Апраксина не было достаточно сил, чтобы напасть на Любекера, а у Любекера не хватило сил, чтобы взять Петербург. Шведы занимали берег (ораниенбаумский, как он позже стал называться) и очень долго не знали, что им делать дальше».

Далее Тарле описывает эпизод, предвосхищающий информационные войны современности: чтобы создать у Любекера ложное представление о численности и боеспособности охранявшего Петербург русского корпуса, Апраксин организовал, как сейчас бы сказали, хорошо спланированную «утечку информации»:

«У Любекера была сильно потрепанная походом и самым настоящим образом голодавшая армия, перед ним стоял пришедший уже в конце августа шведский флот, под командованием Анкерштерна, который так же точно был бессилен взять Кроншлотское укрепление и о. Котлин, как сам Любекер был бессилен взять Петербург. Колебания Любекера и Анкерштерна окончились довольно неожиданно. Случилось это так. У Апраксина не было сил покончить с Любекером, но была возможность беспокоить его, нападая малыми отрядами на отдалившиеся от главного шведского лагеря части. При одной из таких стычек у Копорья, где шведам удалось одержать верх, они на беду свою нашли среди попавшей в их руки русской добычи письмо графа Апраксина к начальнику этого небольшого русского отряда генералу Фризеру. Апраксин сообщал Фризеру, что он спешит к нему с большой армией на помощь. Это письмо именно затем и было написано Апраксиным, чтобы каким-нибудь путем оно попало к Любекеру и сбило его с толку, потому что никакой большой армии у Апраксина не было и в помине, никаких подкреплений он сам не получал и другим послать не мог. Затея Апраксина увенчалась самым блестящим успехом. Любекер и Анкерштерн поверили в реальное значение попавшей в их руки записки. Все колебания кончились, шведам представилось, что им грозит неминуемая катастрофа, если они замешкаются. Решено было поскорее посадить армию на суда Анкерштерна и отплыть подобру-поздорову, не теряя золотого времени.

Но это решение и привело к катастрофе. Любекер покинул свой прежний лагерь и перевел свое войско к самому берегу моря. Сюда в Копорский залив, к деревне Кривые Ручьи, подошли суда Анкерштерна. Началась трудная посадка войск. Чем больше войск оказывалось на судах и чем малочисленнее становился шведский лагерь у Кривых Ручьев, тем смелее русские, находившиеся все время в некотором отдалении, производили свои внезапные нападения. Наконец, когда у неприятеля осталось на берегу лишь около пяти батальонов, Апраксин напал на шведский лагерь и перебил 900, а в плен взял 209 человек. Последние часы посадки имели вид и характер панического бегства. Любекер велел перебить почти всех лошадей, еще оставшихся у шведов после тяжких потерь в этом голодном ингерманландском походе. Шведы впоследствии признавали, что Любекер потерял в провалившейся экспедиции от 4 тысяч до 5 тысяч человек».

«Храня сие, не спит» - начертано на медали, которой Петр приказал наградить своего удачливого полководца. Скорее всего, этот меткий и емкий девиз царь придумал сам, и не приходится сомневаться, что Апраксин был как никто достоин этой высокой награды. Золотой 50-дукатный оригинал медали, врученный, по всей видимости, Апраксину лично Петром, до нашего времени не сохранился, нет и документальных подтверждений его существования. Однако интерес к медалям, посвященным событиям Северной войны, не угасал в русском обществе десятилетия и даже столетия спустя после ее завершения, о чем свидетельствуют многочисленные копии памятных медалей, выполненных как оригинальными, так и новорезанными штемпелями.

В «Описание русских медалей», составленное В. П. Смирновым и изданное в 1908 году при  Санкт-Петербургском монетном дворе, под номером 179 включена позднейшая копия медали в честь Ф. М. Апраксина, выполненная медальером Самойлой Юдиным.

Каталог М. Дьякова, № 26.2. Лицевая сторона - С. Юдин, оборотная не подписана

В каталог Михаила Дьякова «Медали Российской империи» (часть 1, 1672-1725 гг., 2004) попали две медали в честь Апраксина: под номером 26.1 (лицевая сторона с подписью Гуэна, оборотная с подписью Гаупта, монетный металл - серебро) и под номером 26.2 — лицевая сторона с подписью Юдина, оборотная без подписи, авторство Юдина, видимо, подразумевается по умолчанию; эта медаль известна составителю каталога как в серебре, так и в золоте.

Обращает на себя внимание круговая надпись на лицевой стороне Юдинской копии, выполненная гораздо четче: на подписанной Гуэном вместо К — две II, вместо Г и Ч— тоже I, Т составлена из трех III, Л едва видны и явно набиты, что называется, подручными средствами, Ф и КС вырезаны наспех и т.д. Надпись на оборотной стороне штемпеля, подписанного Гауптом, гораздо грамотнее, ее отличие от оборотной стороны, приписываемой Юдину, незначительно.

На очном июльском аукционе «Конрос» прошла медная медаль в честь Ф. М. Апраксина, лицевая сторона которой, несомненно, отчеканена штемпелем работы Гуэна, а оборотная сходна с не подписанным штемпелем, который у Дьякова «по умолчанию» признается Юдинским. Так ли это на самом деле, и есть ли убедительные свидетельства такого отождествления?

Аукцион "Конрос", июль 2013, лот № 116. Лицевая сторона - С. Гуэн, оборотная не подписана (совпадает с Дьяков 26.2). Медь.

Гуэн и Гаупт довольно часто работали вместе, специализируясь каждый в более свойственной его манере области медальерного искусства. По мнению Е. С. Щукиной, изложенному в издании «Медальерное искусство в России XVIII века», при работе над лицевыми штемпелями медалей Соломон Гуэн «не придавал особого значения декоративным приемам, что видно при сравнении портрета Петра I на медали в память Полтавской баталии с лицевой стороной медали в честь Ф. М. Апраксина. Убранство бюста во всех случаях отличается лишь небольшими подробностями, это уже своего рода сложившийся штамп, тогда как портрет на апраксинской медали отмечен резко индивидуальными чертами — переданы грузнеющие черты лица почти пятидесятилетнего полководца, резкие складки у полуоткрытых губ, морщины, разбегающиеся от глаз. В работе над этим портретом заметен момент живого непосредственного наблюдения — медальеру несомненно не раз приходилось видеть Апраксина во время посещения адмиралом подчиненного ему монетного двора».

Характеризуя творческую манеру Гаупта, Щукина отмечает «черты измельченности» в проработке «оборотных сторон воинских медалей, которые отмечены постоянным стремлением к исторически точному воспроизведению событий. Оригиналами для оборотных сторон воинских медалей служили чаще всего рисунки или гравюры с видами сражений. В работе по воспроизведению гравюр с многофигурными композициями нужно отдать должное умению Гаупта передавать динамику боя и его попыткам создать перспективу, что как раз и проявляется на апраксинской медали».

Исходя из практики монетного двора, оригинал медали, вероятно, был изготовлен в единственном экземпляре в золоте и до наших дней не дошел, то есть все известные на сегодня экземпляры в серебре, меди и олове — новоделы более позднего времени. Верхний временной предел их изготовления может быть установлен достаточно точно, так как в середине мая 1847 года на Петербургском монетном дворе все штемпели, изготовленные до 1796 года, а также негодные, бракованные и пробные, общим числом 600 штук, были уничтожены. Согласно приведенным в книге «Подделки российских монет» историческим свидетельствам, до этого времени в соответствии с инструкцией 1738 года «о всяких историях и баталиях медали» любой желающий мог заказать из своего серебра или золота не ниже 93/96 пробы с оплатой за каждый золотник веса по 2-3 копейки, либо из олова по 30 копеек за фунт.

Имеются также косвенные данные, по который можно выдвинуть предположения о времени появления новодельных медалей в честь Ф. М. Апраксина. Известно, что копию лицевой стороны медали вырезал Самойла Юдин, появившийся на Петербургском монетном дворе в 1751 году. Юдин работает над медальными штемпелями, о чем свидетельствует находившийся у его учителя Бенджамина Скотта реестр медальных штемпелей, в котором упомянуты «два патрета о коронации императрицы Анны Иоанновны, в том числе один резан учеником Юдиным, а другой ветхий. Да патрет о погребении государя императора Петра Первого резан означенным же Юдиным».

Аукцион "Нико", октябрь 2007. Лицевая - Гуэн, оборотная - без подписи (не совпадает с Конрос 116 и Дьяков 26.2). Цинко-оловянный сплав.

Наиболее ранняя подписанная работа Юдина — рублевик 1758 года, повторяющий портретный тип Елизаветы, созданный Дасье. В документе следующего, 1759 года, Юдин уже фигурирует как медальный мастер: «упомянутый Юдин по большей части употребляется в медальном деле, того ради отныне ему, Юдину, быть при исправлении того медального дела, чего ради все медальные штемпели иметь в своем смотрении и к тому медальному делу и учеников отобрать годных».

Таким образом, вероятное время появления Юдинской копии — 50-е годы XVIII века. Стимулом к ее изготовлению стала изношенность («ветхость») оригинального штемпеля работы Гуэна. Штемпель оборотной стороны, однако, мог использоваться и позже, поскольку рельеф изображения на нем не такой высокий, как на портретном штемпеле, поэтому он вполне мог оказаться более долговечным.